Пишет Hobbit!Anon:
1101***
- Дядя…
- Прокляну!
- Но я же…
- Наследства лишу!
- Тоже мне, напугал!
- Из-под Горы выгоню!
- Правильно, разгони всех к феаноровой матери! Останешься один под своей Горой!
Кили надулся и демонстративно уставился в стену, сердито скрестив руки на груди.
О выздоровлении тяжело раненого обычно начинают говорить, когда к нему возвращается аппетит… Или здоровый цвет лица… Или желание общаться… К Торину первой вернулась сварливость. Он ведь даже не порадовался чудесному спасению племянника и не поинтересовался, как там второй – сразу же принялся стращать блудного родича карами подземными за предательство семьи, Родины, заветов бессмертного Дурина и его, Торина, лично. Впрочем, возможно, виной тому был сам Кили, огорошивший дядюшку своими матримониальными планами едва ли не раньше, чем тот успел открыть глаза.
Как бы то ни было, Торин бушевал второй день. Кили все еще не терял надежды заставить его изменить мнение, Тау предпочитала держаться подальше. Фили, после очередного требования дядюшки вразумить бестолкового брата безапелляционно объявил: «мой брат большой, ему видней!», плюнул и самоустранился.
- И не делай вид, что ты меня не слышишь! – особенно гневный выкрик вырвал Кили из тоскливого оцепенения.
Заглянувший проведать раненого Ойн удивленно огляделся:
- Где мыши?
- Да нет тут никаких мышей, - раздраженно отмахнулся Торин. И снова обратился к племяннику: - ты чем вообще думаешь? Ей же в обет тысяча лет!
- Всего шестьсот, - сердито буркнул Кили, не удосужившись обернуться. – По эльфийским меркам она моложе меня.
- Ага, и рост у нее по эльфийским меркам ниже среднего! Ну, сам подумай, неужели тебе хочется всю жизнь смотреть на жену снизу-вверх?
- Это днем, - молодой гном улыбнулся собственным воспоминаниям, чего старший по счастью не увидел. – А ночью на кровати все девушки одного роста.
- А уши? Эти кошмарные заостренные уши! И ни единого волоска на лице! Ты же сам говорил, что тебе это не нравится.
Торин, поняв, что привычный приказной тон в данном случае неэффективен, принялся перебирать все возможные претензии к эльфийке в надежде, что мальчишка хотя бы в душе поддерживает одну из них. Но не тут-то было! Эта мерзавка успела основательно промыть юному болвану мозги.
- У нее совершенно очаровательные ушки, - вот теперь Кили наконец-то повернулся, демонстрируя суровому родичу блаженную улыбку. – А волосы… Ну где я еще найду женщину, у которой их меньше, чем у меня?!
- Идиот! – констатировал Торин, досадливо покачав головой. – Ты хоть понимаешь, что в Эреборе ты с ней жить не сможешь?
- Понимаю, - устало вздохнул Кили, уже всерьез подумывая о том, чтобы уйти вместе с Тау к Трандуилу. А еще лучше к паукам! Лишь бы подальше от этого черствого гнома, решительно неспособного понять возвышенную трагедию межрасовой любви.
- Чего ты не понимаешь? – Ойн оторвался от увлекательного процесса перематывания бинтов и навострил слуховую трубку.
- Да не не понимаю, а понимаю... В смысле, я все понимаю, но не понимаю…
- Ты уж определись, парень, - старик многозначительно поднял палец.
- Вот именно, - суровым тоном поддержал его Торин. – Определяйся! Либо ты сейчас же рвешь отношения с этой…, - тут Торин завернул парочку восьмиэтажных идиом на кхуздуле, в которых Ойну послышалась цитата из какой-то древней поэмы, - либо завтра же выметаешься из Эребора!
- Какого вора? Говори помедленнее, я тебя совсем не понимаю. – Старик с самым заинтересованным видом склонился над раненым.
Тот глубоко вздохнул, возвращая себе самообладание, и, стараясь говорить как можно более отчетливо, пояснил:
- Этот. Идиот. Собрался. Жениться. На. Эльфийской. Девке.
- Так у нас будет свадьба?! – тут же оживился Ойн. – Оооо, я обязательно погадаю на камнях и на вороньих перышках и выберу для этого события самый благоприятный день.
- Да не будет никакой свадьбы! – припечатал Торин.
- Нет, будет! – не согласился Кили.
- Где-нибудь в трандуиловых хоромах или в гоблинских пещерах! А под моей горой я эльфов видеть не желаю!
- А ты не лай! – тоном мудреца посоветовал Ойн и невозмутимо принялся разматывать повязку на королевской ноге. – Лаять вообще неприлично, а уж на тех, кому жизнью обязан – тем более.
- Я обязан жизнью эльфам?! – Торин от возмущения подпрыгнул на кровати и тут же со стоном рухнул обратно.
- Именно! – зло припечатал Кили. – Ты б уже с праотцами беседовал если б не…
- …один эльфийский лекарь, - старик жестом велел юноше замолчать. – Воистину, нет медицины надежнее эльфийской! А тебе, узбад, посчастливилось встретить лекаря с редчайшим даром.
- Я же говорил, что лучше сдохну! – прорычал Торин сквозь зубы. Прекрасно понимая, что возмущаться уже поздно.
- Это ты в бреду говорил, - тоном заботливой нянюшки отметил Ойн. – И твое счастье, что тебя не послушали.
- Да уж… То-то мне прям плясать хочется от радости!
- Нет, плясать тебе еще рано. А вот спасибо сказать как раз пора.
Торин надолго задумался, и в тишине подземелий прекрасно слышно было, как скрипят его зубы. С эльфами он не желал иметь ничего общего, и уж тем более не желал быть чем-то им обязанным… А с другой стороны, за уже оказанную услугу грех не отблагодарить – Махал не поймет.
- Ну, ладно, - с явной неохотой проворчал Дубощит, приподнимаясь на подушках. – Зовите вашего лекаря. Пусть просит чего хочет и убирается к элрондовой бабушке!
- Ну, чего встал? Зови лекаря! – Ойн украдкой подмигнул замершему в нерешительности Кили.
Тот мигом сообразил, в чем дело, и едва ли не в припрыжку выбежал из комнаты.
…Увидев своего спасителя Торин закрыл глаза. Открыл. И снова закрыл, поняв, что ничего не изменилось. Перед ним по-прежнему возвышалась все та же падшая рыжая остроухая женщина, а чуть в сторонне нетерпеливо приплясывал юный влюбленный идиот. Но просто прогнать ту, кого сам сюда пригласил, было бы уж очень не по-королевски…
Торин глубоко вздохнул, предчувствуя что-то очень нехорошее, и дежурно-торжественным тоном огласил:
- Мне поведали, дева, - последнее слово в его устах прозвучало как грязное ругательство, - что ты силой магии и лекарского искусства вернула к жизни меня и моих родичей. Это верно?
Эльфийка покраснела до кончиков ушей и кивнула в ответ.
Тут Торин позволил себе еще один терапевтический вздох.
- В благодарность ты можешь выбрать из сокровищницы…
- Эээ, нет! – вклинился Ойн, у которого внезапно обострился слух. – Ты, узбад, не так сказал.
- Именно так я и сказал! - огрызнулся Торин. – Пусть выбирает чего хочет из…
- Ты сказал, «пусть просит, чего хочет», - тут старик излишне сильно дернул завязку бинта, от чего пациент болезненно поморщился. – Негоже королю изменять словам и слова.
- Хорошо, - со скрипом согласился король, - проси чего хочешь.
Тауриэль с минуту молчала, с каждым мгновением краснея все ярче.
Потом смущенно хихикнула и очень тихо произнесла:
- Наверное, если я попрошу его руки, это прозвучит совсем глупо…
- Проси своей для меня! – вполголоса процедил Кили, приподнявшись на цыпочки, чтобы приблизиться к ее уху.
- Это звучит еще глупее, - возразила девушка склоняясь навстречу.
…Раненый король закрыл лицо ладонью и с тоскливым стоном сполз по подушкам.
URL комментария
28.12.2013 в 09:06
Исполнение 1
Часть 2/3
Внезапно, да..
.Часть 2/3
Внезапно, да..
1101***
- Дядя…
- Прокляну!
- Но я же…
- Наследства лишу!
- Тоже мне, напугал!
- Из-под Горы выгоню!
- Правильно, разгони всех к феаноровой матери! Останешься один под своей Горой!
Кили надулся и демонстративно уставился в стену, сердито скрестив руки на груди.
О выздоровлении тяжело раненого обычно начинают говорить, когда к нему возвращается аппетит… Или здоровый цвет лица… Или желание общаться… К Торину первой вернулась сварливость. Он ведь даже не порадовался чудесному спасению племянника и не поинтересовался, как там второй – сразу же принялся стращать блудного родича карами подземными за предательство семьи, Родины, заветов бессмертного Дурина и его, Торина, лично. Впрочем, возможно, виной тому был сам Кили, огорошивший дядюшку своими матримониальными планами едва ли не раньше, чем тот успел открыть глаза.
Как бы то ни было, Торин бушевал второй день. Кили все еще не терял надежды заставить его изменить мнение, Тау предпочитала держаться подальше. Фили, после очередного требования дядюшки вразумить бестолкового брата безапелляционно объявил: «мой брат большой, ему видней!», плюнул и самоустранился.
- И не делай вид, что ты меня не слышишь! – особенно гневный выкрик вырвал Кили из тоскливого оцепенения.
Заглянувший проведать раненого Ойн удивленно огляделся:
- Где мыши?
- Да нет тут никаких мышей, - раздраженно отмахнулся Торин. И снова обратился к племяннику: - ты чем вообще думаешь? Ей же в обет тысяча лет!
- Всего шестьсот, - сердито буркнул Кили, не удосужившись обернуться. – По эльфийским меркам она моложе меня.
- Ага, и рост у нее по эльфийским меркам ниже среднего! Ну, сам подумай, неужели тебе хочется всю жизнь смотреть на жену снизу-вверх?
- Это днем, - молодой гном улыбнулся собственным воспоминаниям, чего старший по счастью не увидел. – А ночью на кровати все девушки одного роста.
- А уши? Эти кошмарные заостренные уши! И ни единого волоска на лице! Ты же сам говорил, что тебе это не нравится.
Торин, поняв, что привычный приказной тон в данном случае неэффективен, принялся перебирать все возможные претензии к эльфийке в надежде, что мальчишка хотя бы в душе поддерживает одну из них. Но не тут-то было! Эта мерзавка успела основательно промыть юному болвану мозги.
- У нее совершенно очаровательные ушки, - вот теперь Кили наконец-то повернулся, демонстрируя суровому родичу блаженную улыбку. – А волосы… Ну где я еще найду женщину, у которой их меньше, чем у меня?!
- Идиот! – констатировал Торин, досадливо покачав головой. – Ты хоть понимаешь, что в Эреборе ты с ней жить не сможешь?
- Понимаю, - устало вздохнул Кили, уже всерьез подумывая о том, чтобы уйти вместе с Тау к Трандуилу. А еще лучше к паукам! Лишь бы подальше от этого черствого гнома, решительно неспособного понять возвышенную трагедию межрасовой любви.
- Чего ты не понимаешь? – Ойн оторвался от увлекательного процесса перематывания бинтов и навострил слуховую трубку.
- Да не не понимаю, а понимаю... В смысле, я все понимаю, но не понимаю…
- Ты уж определись, парень, - старик многозначительно поднял палец.
- Вот именно, - суровым тоном поддержал его Торин. – Определяйся! Либо ты сейчас же рвешь отношения с этой…, - тут Торин завернул парочку восьмиэтажных идиом на кхуздуле, в которых Ойну послышалась цитата из какой-то древней поэмы, - либо завтра же выметаешься из Эребора!
- Какого вора? Говори помедленнее, я тебя совсем не понимаю. – Старик с самым заинтересованным видом склонился над раненым.
Тот глубоко вздохнул, возвращая себе самообладание, и, стараясь говорить как можно более отчетливо, пояснил:
- Этот. Идиот. Собрался. Жениться. На. Эльфийской. Девке.
- Так у нас будет свадьба?! – тут же оживился Ойн. – Оооо, я обязательно погадаю на камнях и на вороньих перышках и выберу для этого события самый благоприятный день.
- Да не будет никакой свадьбы! – припечатал Торин.
- Нет, будет! – не согласился Кили.
- Где-нибудь в трандуиловых хоромах или в гоблинских пещерах! А под моей горой я эльфов видеть не желаю!
- А ты не лай! – тоном мудреца посоветовал Ойн и невозмутимо принялся разматывать повязку на королевской ноге. – Лаять вообще неприлично, а уж на тех, кому жизнью обязан – тем более.
- Я обязан жизнью эльфам?! – Торин от возмущения подпрыгнул на кровати и тут же со стоном рухнул обратно.
- Именно! – зло припечатал Кили. – Ты б уже с праотцами беседовал если б не…
- …один эльфийский лекарь, - старик жестом велел юноше замолчать. – Воистину, нет медицины надежнее эльфийской! А тебе, узбад, посчастливилось встретить лекаря с редчайшим даром.
- Я же говорил, что лучше сдохну! – прорычал Торин сквозь зубы. Прекрасно понимая, что возмущаться уже поздно.
- Это ты в бреду говорил, - тоном заботливой нянюшки отметил Ойн. – И твое счастье, что тебя не послушали.
- Да уж… То-то мне прям плясать хочется от радости!
- Нет, плясать тебе еще рано. А вот спасибо сказать как раз пора.
Торин надолго задумался, и в тишине подземелий прекрасно слышно было, как скрипят его зубы. С эльфами он не желал иметь ничего общего, и уж тем более не желал быть чем-то им обязанным… А с другой стороны, за уже оказанную услугу грех не отблагодарить – Махал не поймет.
- Ну, ладно, - с явной неохотой проворчал Дубощит, приподнимаясь на подушках. – Зовите вашего лекаря. Пусть просит чего хочет и убирается к элрондовой бабушке!
- Ну, чего встал? Зови лекаря! – Ойн украдкой подмигнул замершему в нерешительности Кили.
Тот мигом сообразил, в чем дело, и едва ли не в припрыжку выбежал из комнаты.
…Увидев своего спасителя Торин закрыл глаза. Открыл. И снова закрыл, поняв, что ничего не изменилось. Перед ним по-прежнему возвышалась все та же падшая рыжая остроухая женщина, а чуть в сторонне нетерпеливо приплясывал юный влюбленный идиот. Но просто прогнать ту, кого сам сюда пригласил, было бы уж очень не по-королевски…
Торин глубоко вздохнул, предчувствуя что-то очень нехорошее, и дежурно-торжественным тоном огласил:
- Мне поведали, дева, - последнее слово в его устах прозвучало как грязное ругательство, - что ты силой магии и лекарского искусства вернула к жизни меня и моих родичей. Это верно?
Эльфийка покраснела до кончиков ушей и кивнула в ответ.
Тут Торин позволил себе еще один терапевтический вздох.
- В благодарность ты можешь выбрать из сокровищницы…
- Эээ, нет! – вклинился Ойн, у которого внезапно обострился слух. – Ты, узбад, не так сказал.
- Именно так я и сказал! - огрызнулся Торин. – Пусть выбирает чего хочет из…
- Ты сказал, «пусть просит, чего хочет», - тут старик излишне сильно дернул завязку бинта, от чего пациент болезненно поморщился. – Негоже королю изменять словам и слова.
- Хорошо, - со скрипом согласился король, - проси чего хочешь.
Тауриэль с минуту молчала, с каждым мгновением краснея все ярче.
Потом смущенно хихикнула и очень тихо произнесла:
- Наверное, если я попрошу его руки, это прозвучит совсем глупо…
- Проси своей для меня! – вполголоса процедил Кили, приподнявшись на цыпочки, чтобы приблизиться к ее уху.
- Это звучит еще глупее, - возразила девушка склоняясь навстречу.
…Раненый король закрыл лицо ладонью и с тоскливым стоном сполз по подушкам.